— Вишь, святой выискался! — твердил он, весь
дрожа от гнева и стуча зубами, как в лихорадке. Я находился тут же, в комнате, и был свидетелем этой безобразной сцены. — Добро! С нынешнего дня — аминь! Кончено между нами. Вот бог, а вот порог. Ни я у тебя, ни ты у меня! Вы для нас уж больно честны — где нам с вами общество водить! Но не быть же тебе ни дна, ни покрышки!
Этот ученый гуманист был Эразм Роттердамский, тот самый, который, улыбаясь, написал что-то такое de libero et servo arbitrio [о свободном и рабском суждении (лат.).], от чего Лютер,
дрожа от гнева, сказал: «Если кто-нибудь меня ранил в самое сердце, так это Эразм, а не защитники папы».
Неточные совпадения
Есть у старых лгунов, всю жизнь свою проактерствовавших, минуты, когда они до того зарисуются, что уже воистину
дрожат и плачут
от волнения, несмотря на то, что даже в это самое мгновение (или секунду только спустя) могли бы сами шепнуть себе: «Ведь ты лжешь, старый бесстыдник, ведь ты актер и теперь, несмотря на весь твой „святой“
гнев и „святую“ минуту
гнева».
Стеклянная колбочка, которую держал в руках Игнатович, звякнула о реторту. Он весь покраснел, лицо его как-то беспомощно
дрогнуло от обиды и
гнева… В первую минуту он растерялся, но затем ответил окрепшим голосом...
— Что же, ты так уж и видаться со мной не будешь, бросишь меня совершенно? — говорил полковник, и у него при этом
от гнева и огорченья
дрожали даже щеки.
Вихров свернул эту бумагу, положил ее в карман и возвратился в дом, чтобы объясниться с Клыковым. У него при этом губы даже
от гнева дрожали и руки невольно сжимались в кулаки.
— Но ты не знал и только немногие знали, что небольшая часть их все же уцелела и осталась жить там, за Стенами. Голые — они ушли в леса. Они учились там у деревьев, зверей, птиц, цветов, солнца. Они обросли шерстью, но зато под шерстью сберегли горячую, красную кровь. С вами хуже: вы обросли цифрами, по вас цифры ползают, как вши. Надо с вас содрать все и выгнать голыми в леса. Пусть научатся
дрожать от страха,
от радости,
от бешеного
гнева,
от холода, пусть молятся огню. И мы, Мефи, — мы хотим…
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять
от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский
гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство
от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина
от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий
дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
Я хочу
дрожать от страха,
от радости, я хочу говорить слова, полные огня, страсти,
гнева… слова, острые, как ножи, горящие, точно факелы… я хочу бросить их людям множество, бросить щедро, страшно!..
— Сказывай!.. Все по ряду сказывай!.. — говорил отец, сурово глядя на Матренушку.
Дрожал и обрывался
от гнева голос его.
Я
дрожал и
от гнева и
от страха до того сильно, что у меня стучали зубы.
Увидев проходившего мимо Андро, я крикнула звенящим
от волнения голосом,
дрожа от затаенного
гнева, оскорбленного самолюбия и стыда...
— Ну, да! Ну, да, я здорова! Я здесь! Люда! Люда! — выкрикивала я,
дрожа от нетерпения и
гнева, но тут же огромная рука закрыла мне рот, мешая говорить.
С минуту стоял он,
дрожа от страха и
гнева; потом, одумавшись, захохотал, вновь замахнулся в ярости на мертвеца и… разбил ледяную статую вдребезги.
Голос царя
дрожал от волнения, но был звучен и полон
гнева.
Ротмистр был буквально вне себя и так весь трясся
от гнева, что даже
дрожал густой черный мох на подмышках его мускулистых рук, которые он теперь судорожно сжал снова над своею головою.